В силу своих личных качеств Ольга Романова добровольно пошла к террористам. Вернее, к заложникам – чтобы спасти от страха смерти, парализовавшего в те вечерние часы буквально всю Москву. Прямо с порога прозвучал её звонкий голос: «Что вы боитесь их, быстро расходитесь по домам!», потом к чеченцам: «Немедленно отпустите всех!» Её вывели в фойе и расстреляли.
Из дома Оля уходила в ночь – остановить преступников, уходила с твёрдым намерением спасти детей и всех, оказавшихся в плену. Антонина Ивановна пыталась её удержать. И услышала в ответ: «Мама, их должен кто-то остановить. Пойду!»
Она прошла все линии оцепления, никем не остановленная – на то была воля Божия. Видеосъёмка событий запечатлела её легкий шаг, её восхождение к своей Голгофе. Казалось даже, не шла она, а летела, словно на крыльях, не касаясь земли. Её жертва спасла, быть может, очень многих людей. А жертва эта бесценна: человек отдал свою жизнь.
Точно также в те драматические часы поступил 35-летний подполковник юстиции Константин Иванович Васильев, родом из Сарова. Будучи с детства нетерпимым к насилию и несправедливости, он самостоятельно принял решение предложить себя в качестве заложника – вместо удерживаемых террористами детей. Дома его ждали молодая жена и дочка.
Васильев сумел пройти в фойе с чёрного хода. К нему подошли три «чеха» с автоматами. Константин предъявил своё удостоверение «Департамент управления военных судов», сказал: «Я представитель власти. Детей отпустите, я себя в заложники оставляю».
Расстреляли его в упор. Шесть ранений и все смертельные… Нашли Константина после штурма «Норд-Оста», в подвале. Ни одна крыса, шнырявшая поблизости, не посмела к нему притронуться. Рядом был брошен сорванный нательный крестик.
Благодаря поступку Ольги Романовой и Константина Васильева уже в первые часы захвата ДК террористы показали своё истинное лицо. «Робин гуды» оказались убийцами безоружных людей – то есть теми, кем и являлись на самом деле.
Именем Константина Васильева названа школа в Сарове, похоронен он на аллее Героев, но о подвиге Константина Ивановича на Дубровке почти мало кто писал – были статьи лишь в нескольких православных изданиях, в «Работнице» да в газетах Сарова.
Пока обыватели пытались понять, чем руководствовалась Ольга Романова – «неуравновешенная психопатка», «истеричка», «пьяная дура», «совершила самоубийство» – в фильме на телеканале Би-Би-Си, по горячим следам, она была названа «русской национальной героиней».
Кто знает, не будь святой жертвы Ольги Николаевны Романовой и воина Константина, носящих имена равноапостольных покровителей, не будь той истовой покаянной молитвы немногих очнувшихся, опомнившихся и обратившихся к Небесам, то чем бы завершился захват на Дубровке…

В 23:30 в здание пробрался якобы отец одного из заложников Геннадий Влах, который пришел на помощь сыну.
– Этого мужчину вывели на сцену, он кричал фамилию и имя сына несколько раз, но никто так и не отозвался, – вспоминает заложница Ксения Жорова. – Потом его вывели, мы с ужасом услышали автоматную очередь. Боевики подумали, что он из ФСБ.

Первое применение оружия было, когда пришла Ольга Романова. Это девушка, которая жила в соседнем доме, и в этот дом культуры ходила в кружки, как это было принято, и знала его, как свой родной дом. Как она смогла пройти через линии ограждения властей, ну, скажем, силовых структур, мне до сих пор не понятно по одной простой причине. В зале вместе со своими одноклассниками была девочка Даша Фролова, ей тоже было 13 лет. И когда ее дедушка узнал о том, что внучка попала в заложники, он попытался попасть в зал, чтобы обменять себя на Дашу. Первую линию он прошел, а на второй его загребли и отправили в КПЗ. Дочь потом его оттуда доставала. Поэтому мне совершенно непонятно, как прошла Оля.
Ольга вела себя очень агрессивно. Она разговаривала с Бараевым как воспитательница с нашкодившим подопечным, то есть очень резко и агрессивно. И разговор шел о том, чтобы он отпустил заложников, он задавал ей какие-то вопросы, я сейчас уже не помню, только манеру разговора его и ее. Нам было хорошо видно, так как мы сидели на одном ряду, только мы сидели в конце ряда, а они на первых местах. И в какой-то момент разговора кто-то из мужчин сверху крикнул Бараеву: "Да что ты ее слушаешь, она провокатор, расстреляй ее". Бараев говорит: "Да, да, это провокатор, у нас такие были". И ее вытолкали.
Народ испугался. Послышались робкие возражения: "Да не надо, не надо". Но ее вытолкали за дверь боковую, и я видела, как один из террористов автоматной очередью... То есть я понимаю, что он ее убил. Я слышала автоматную очередь, чувствовала запах пороха... Позже, когда нас уже пересадили, и мы оказались рядом с этой дверью, когда террористы приоткрывали дверь, я видела ее труп. То есть я поняла, что это реально погибший человек.
Много разных разговоров ходит. Кто-то говорит, что она пьяная была... Она была в черной куртке, я это помню. Но для меня она образ такой, знаете, светлый. Человек, который попытался нас спасти. Один из первых.