Начну о себе и издалека. Где-то в конце 50-х я попал в группу школьников младших классов, которых на пароходе возили по Днепру на экскурсию в Киев, а потом несколько ребят, в том числе и я, выступали по телевизору с рассказом об этом. Запомнилось мне только то, что когда в телестудии включили софиты, то стало страшно жарко, и хотя всё своё выступление мы перед передачей тщательно репетировали, но я всю передачу дрожал от страха, что забуду слова. Дело в том, что в те годы видеозапись была, думаю, ещё очень хлопотным делом, и практически все передачи ТВ шли в прямом эфире.

Это я к тому, что чуть позже, когда я стал немого старше и уже начал интересоваться войной, я смотрел по телевизору передачу всё еще идущую в прямом эфире. А в этой передаче ведущий расспрашивал сапёра, ветерана Великой Отечественной, кажется Героя Советского Союза, о войне. И перед тем, как задать вопросы, был показан часто используемый тогда эпизод «фронтовой» хроники, в которой солдат, лежа на спине, ножницами резал колючую проволоку. Ведущий предположил, что вот так и этот сапёр воевал. Того эта хроника рассмешила, и ветеран ответил, что это съёмки с каких-то учений в глубоком тылу, поскольку и кинооператор, чтобы с такого ракурса снять сапёра, должен стоять над сапёром, и сапёры никогда проволоку под огнём днём не резали - это самоубийство. Думаю, что если бы эта передача шла, как сегодня, в записи, то этот эпизод выбросили бы, ну а тогда, в прямом эфире это замечание ветерана проскочило.

А я с тех пор на всю хронику и фото с войны начал смотреть глазами этого сапёра.

И со временем пришёл к выводу, что во всей советской «фронтовой» кинохронике, реальных кинокадров и фотокадров боёв исчезающе мало - их практически вообще нет. Всё, что выдаётся за съёмки боёв, это постановочные кадры из тыла, по сути, художественные фильмы и фотографии. Должен сказать, что сегодня кадров реальных боевых эпизодов на Донбассе или в Сирии больше, чем их можно увидеть в советской хронике Великой Отечественной.

Ну, вот, скажем, на том же развлекательном сайте с завидной периодичностью даётся фото времён Великой Отечественной, сделанное фотографом Максом Альпертом. Это фото заезжено до того, что уже имеет не только собственное название (толи «Комбат», толи «Политрук»), но уже и придумана история того, как Альперт это фото снимал, и выявлена история героя на фотографии.

Однако дело не столько в фото, сколько в том, что «фронтовик» Альперт о том, как появился на свет этот снимок, даёт настолько детские рассказы, что понимаешь, что за всю войну этот «фронтовик» не видел ни единого боя даже с большого расстояния. Вот смотрите.

Как следует из Википедии, до 1962 года Макс Альперт вешал на уши читателям такую лапшу:

«Дело было так. …Как только был отдан приказ о выступлении, солдаты в полном боевом снаряжении вышли из окопа и залегли. Комбат вышел из блиндажа следом за ними. Повернувшись по направлению к бойцам, высоко над головой подняв револьвер, он в патриотическом порыве звал бойцов в наступление… В те считанные секунды, когда комбат приказывал бойцам действовать, я наблюдал за ним через видоискатель «Лейки», оставаясь в блиндаже, у его входа. С той «нижней точки съемки» и сфотографировал комбата в момент его большого душевного напряжения» (М. Альперт. Беспокойная профессия. — М.: Искусство, 1962).

Но в 1970 году Альперт уже забыл, что он раньше писал в книге, и изменил версию, ещё больше добавив ей собственного «героизма» и ещё больше поистине детской глупости:

«Был сильный бой, ориентироваться приходилось с трудом. Помню, выбрал окопчик немного впереди линии обороны. Началась сильная бомбардировка. Потом артподготовка. Фашисты пошли в психическую атаку. И вдруг недалеко от меня поднялся во весь рост офицер, а за ним и бойцы. Я успел нажать спуск своей камеры, после чего осколок вражеского снаряда разбил телеобъектив. Думал, что кадр испортился. Когда проявил пленку, изображение на негативе вышло качественным».

Как видите, по первой версии, солдаты вместе с этим сфотографированным командиром вышли из окопов, пошли в свой тыл, аж за блиндаж командира батальона, и там залегли, чтобы «выступить» в атаку. А зачем они перед атакой отошли в свой тыл? Надо думать, чтобы атаковать немцев с разгону. В понимании этого «фронтового» фотографа Альперта бои проходили именно так.

По второй версии, фотограф Альперт пошёл прогуляться от линии нашей обороны по направлению к немцам, и нашёл там уютные окопчики, Макс выбрал себе подходящий и в нём засел, наведя на нашу линию обороны телеобъектив. А тут из-за его спины немцы пошли в психическую атаку, и наш командир тоже поднял солдат в психическую атаку. И вот тут Альперт нашего командира сфотографировал за секунду до того, как проклятый осколок разбил ему телеобъектив.

В этой ужасной картине боя для достоверности не хватало, конечно, Анки-пулемётчицы, и совершенно очевидно, что все сведения о четырёхлетних боях Великой Отечественной войны «фронтовой фотограф» Макс Альперт черпал из снятого до войны и чрезвычайно популярного фильма «Чапаев».

А из самой фотографии хорошо видно, что Альперт делал снимок не снизу - не из блиндажа или траншеи, - а с высоты своего роста, поскольку в кадр попали и лежащие на земле за спиной «комбата» красноармейцы. А по скучающему виду этих красноармейцев видно, что вся эта «война» Альперта им уже ужасно надоела, видимо Альперт к этому времени наделал уже массу дублей.

И в сумме этих признаков понятно, что это фото либо с каких-то ротных учений, проводимых в глубоком тылу, либо Альперт в тылу специально выпросил у начальства солдат с командиром, чтобы сделать «фронтовые фотографии».

И всё бы ничего, если бы Макс Альперт после войны не хвастался своим героизмом, объясняя этим хвастовством, откуда у него, не слышавшего ни одного выстрела, аж два боевых ордена - «Красной звезды» и «Отечественной войны».

Но займёмся и помянутой в начале подборкой из 60 фотографий о работе советских медиков во время Великой Отечественной http://fishki.net/2379703-voennym-medik … tsja.html. На этих фото запечатлены медики и раненные, причём, и как бы во фронтовой обстановке (санитары и фельдшеры перевязывают раненых во время боя), и в тылу - в медсанбатах, в санитарных поездах, в госпиталях. На этих фотографиях запечатлено не менее 76 раненых, из которых 62 сфотографированы в тылу, а на 14 фото раненных перевязывают как бы во время боя.

Из 62 раненых, сфотографированных в тылу, только 7 (11%) ранены в голову - имеют на голове повязку. А что касается фото «с поля боя», то не будем цепляться к тому, где находился фотограф, снимавший это фото, а оценим их статистику. Так вот, на этих фото из 14 раненых, двое ранены практически в кисть руки, то есть, чтобы их перевязать, достаточно засучить рукав шинели, один ранен (летом) в голову и руку у кисти, и остальным одиннадцати «раненым» повязку накладывают на голову, причём, на повязках нет ни малейших следов крови. Надо же - 86% раненых в голову! Почему так? Потому, что для перевязки остальных частей тела требовалось раздеть «раненого» или даже разрезать на нём одежду или сапоги, чтобы перевязать. И на такую порчу своей одежды, надо понимать, эти «раненные» категорически не соглашались. Вот и приходилось санитарам и фельдшерам, для того, чтобы дать «фронтовым фотографам» безопасно снять «фронтовые эпизоды», солдатам, игравшим роль раненых, наматывать бинты на голову и кисти рук, поскольку одежда при таких перевязках никак не страдала.

Вот из-за этого момента - на всех фото ранения только в голову - я и задумался над тем, а где именно их снимали?

Вы правильно поняли, и в данном случае все до одного эти «фронтовые фотографии» являются художественными, постановочными. И, казалось бы, нет в этом ничего страшного, поскольку позировали ведь настоящие герои-медики, а их война не щадила, как и всех тех, кто находился в пределах досягаемости немецкого огня. Почему бы не сфотографировать их красиво? Сфотографировать-то можно, но…