Коронавирус и аргументы в пользу единого мирового правительства
Мэтью Вальтер1 апреля 2020 года
Моего заголовка должно быть достаточно, чтобы выдать игру. Я осознаю тот факт, что, выступая за Единое Мировое правительство перед лицом глобального кризиса здравоохранения, я буду обвинен в двух вещах. Первая будет заключаться в том, что я удешевляю страдания тех, кто пострадал от того, что китайцы впервые назвали "Уханьская пневмония" (название, которое я предпочитаю аббревиатуре, распространенной в англоязычных СМИ по причинам, которые я рассмотрю ниже). Во-вторых, я несу воду для МСР. Безос, Гейтс, Брин и Баффет-для ООН, МВФ, воз и всех прочих ужасных аббревиатур. На первый я отвечаю, что виновен, по крайней мере, если предположить (не неправдоподобно), что в настоящее время участие в какой-либо деятельности, кроме молитвы или помощи, по своей сути удешевляет. Это второе возражение против моего тезиса, которое, я думаю, должно быть встречено в лоб.
Выступая за единое мировое правительство, я на самом деле служу подхалимом для миллиардеров и организаций, которые существуют, чтобы переработать свои властные позиции как гуманитарные и космополитические? Я говорю "нет", потому что считаю, что такая система правления является единственным реальным решением для них и их правления, которое я назову, в интересах экономии места, правилом ни одного. Каково правило ни одного? Это не анархия как таковая. Есть еще, при таких условиях, видимое состояние. Но интересы государства (любого государства) в конечном счете подчинены интересам самого капитала, который не знает границ, не уважает никаких обычаев или договоренностей, ничего не дает перед традициями, облигациями или особенностями. Правило "никто" означает, что единственным наднациональным авторитетом является принцип арифметического увеличения ради самого себя, который не имеет хозяина. Мужчины и женщины контролируют капитал, но правильнее было бы сказать, что капитал контролирует мужчин и женщин, возможно, особенно самых богатых в мире. Отсюда правило "ни одного".
Кто процветает при этом правлении? Короткий ответ - никто. Но это не совсем так. Богатые становятся богаче, как само собой разумеющееся, в каждой стране, в то время как средний класс и бедные становятся неизмеримыми способами, как ожидаемыми, так и неожиданными. Этим не исчерпывается список асимметрий, вытекающих из него. На практике страны, которые заявляют о своей верности принципу "Никто не правит", но отказываются его соблюдать, провозглашая в качестве лозунгов свободную торговлю и экономическую децентрализацию и неустанно работая над обогащением своих граждан, имеют преимущество перед теми, кто остается верным как на словах, так и на деле. Это, проще говоря, экономическая история Соединенных Штатов и, в меньшей степени, Западной Европы со времен окончания Холодной войны.
Софисты, экономисты и калькуляторы, утверждающие, что свобода торговли и передвижения-это, теоретически говоря, политика, улучшающая жизнь, правы. Они также наивны. Они забыли один из фундаментальных уроков своей дисциплины — так называемую дилемму заключенных. Вот почему они ошибаются, а националистические мыслители правы, когда утверждают, что антагонизмы между нациями никогда не исчезнут и что мы должны заменить глобальный суверенитет капитала какой-то другой, более осязаемой властью. Они ошибаются только в том, что находят эту новую власть в нации, а не в чем-то более высоком.
Вот почему я предлагаю заменить правило отсутствия правилом одного. Тот, который я имею в виду, - это суверенитет, который был бы действительно глобальным, в том смысле, что он был бы способен, по принципу субсидиарности, делегировать бесконечное число решений правителям стран, регионов, округов, городов и поселков, сохраняя при этом за собой право распоряжаться и, более того, координировать деятельность между лидерами на всех вышеупомянутых уровнях. Правление одного не будет похоже на Организацию Объединенных Наций, которая предала надежды Отто фон Габсбурга и кардинала Оттавиани, превратившись в раздутую международную благотворительную организацию, главными бенефициарами которой являются ее собственные чиновники. Он также не очень похож на Европейский союз, который потерпел неудачу именно потому, что он экономический, а не политический, то есть потому, что он предписывает всем людям использовать одни и те же деньги, а не подчиняться одному и тому же правителю. Правило одного не является аргументом в пользу ликвидации национальных или местных обычаев. На самом деле это, вероятно, самый сильный аргумент в их пользу, который можно было бы привести. Правление одного было бы, как писал Плутарх о лагере Александра Македонского, "праздничным Кубком, смешивающим жизнь, нравы, обычаи, брак, все вместе", миром, в котором "предписано, чтобы каждый взял весь обитаемый мир для своей страны."
Когда-то существовало название для правления одного: Империя. Хотя многие из нас уклоняются от этой идеи по эстетическим соображениям, я полагаю, что есть даже аргумент, что если мы когда-либо вернемся к правилу Один, мы должны называть человека, которому принадлежит власть, "императором", а не "президентом" или, да поможет нам Бог, "генеральным секретарем"." Я думаю, что столь же очевидно, что он или она будут избраны, как и древние императоры Священной Римской империи, а не просто наследники власти.
Вернемся к Уханьской пневмонии. Отнюдь не будучи расистским уничижением, я говорю, что это лучшее название, чем "КОВИД-19", холодная аббревиатура, которая скрывает огромный человеческий опыт этой болезни. Человеческие существа нуждаются в осязаемых словах для осязаемых вещей и событий, поэтому в прошлом новые болезни назывались в честь мест, где они, по-видимому, возникли (например, вблизи Эболы, верховья Монгалы, которая сама является простым притоком великой реки Конго). Событие, через которое мы сейчас живем, началось несколько месяцев назад в месте под названием Ухань. Власти в этом месте делали все возможное, чтобы скрыть серьезность заболевания от своих граждан и от остального мира. Они убедили других , чей авторитет исходит из принципа "никто не правит", — Всемирную организацию здравоохранения, американские классы, занимающиеся формированием общественного мнения,-что вирус не может передаваться даже от человека к человеку.
Это была ложь. Это была ложь, которая имела последствия не только для жителей Уханя и Китая, но и для всего остального мира. Это была ложь, которая была сделана, возможно, только из-за большей и гораздо более древней лжи: что, поскольку эти люди живут здесь, в таком месте, а не в том месте, где мы сами живем, мы ничего не должны им и ничего не сделаем, чтобы помочь им, на самом деле мы будем спокойно способствовать их страданиям, пока нам немного лучше. Это ложь, которая говорит, что люди, живущие далеко от нас, не наши братья, а чужие, которые должны быть изгнаны, изолированы за линией, согласованной теми, кто находится с обеих сторон.
Проблема не в названии, а в линиях. Границы должны исчезнуть. Они должны будут исчезнуть, даже если имена, языки и обычаи останутся. Уханьская пневмония напоминает нам, что, несмотря на злобу и вероломство их лидеров и наших, люди Уханя (и Италии, и Испании, и Франции, и Конго) - такие же мужчины и женщины, как мы, которые разделяют наши стремления и чаяния, тревоги и страхи, потому что все это универсально.
Не мне говорить, когда будет смещено правило "никто". Я подозреваю, что даже когда мы сталкиваемся с его очевидными недостатками, как это происходит всякий раз, когда возникает новая пандемия, мы отказываемся признавать их. Пока те из нас, кто видит "международное зло" в прошлом, должны цепляться за надежду и символы. Какие символы? Для меня лучшим кандидатом на новый международный мир является не Дональд Трамп и даже не Ангела Меркель (мудрейший из ныне живущих политиков), а король Артур, который в замечательном романе Т. Х. Уайта перед смертью мечтает о правлении одного...
