Александр Штернберг: литературный дневник
Сим повторно даю своё разрешение, выданное около двух лет назад руководителю Санкт-Петербургского отдела общественной организации «Народный Собор», Артюху, Анатолию Артуровичу, на перепечатку на всех подконтрольных ему ресурсах Интернета, с любой некоммерческой целью, моей статьи «Фашизм безграничный и красный», написанной в 1997 году. Прежнее разрешение находилось на моей странице сервера онлайн-дневников «LiveInternet» в украинском сегменте Интернета, которая была заблокированна администрацией этого сервера вскоре после прихода к власти нынешнего, проамериканского русофобско-бандеровского режима.

  В XX веке существует всего три идеологические формы, которые смогли доказать реалистичность своих принципов в вопросе политико-государственной реализации - это либерализм, коммунизм и фашизм.

     При всем желании невозможно назвать иную модель общества, которая не была бы одной из форм этих идеологий и одновременно существовала бы в реальности. Есть либеральные страны, есть коммунистические и есть фашистские (националистические). Других нет. И быть не может.

     В России мы прошли два идеологических этапа - коммунистический и либеральный.

     Остается фашизм.

1. Против национал-капитализма
      Одна из версий фашизма, которую, кажется, уже сегодня готово (или почти готово) принять российское общество - это национал-капитализм.

     Почти нет сомнений, что проект национал-капитализма или "правого фашизма" является идеологической инициативой той части элиты общества, которая всерьез озабочена проблемой власти и четко ощущает веление времени.

     Однако "национал-капиталистическая", "правая" вариация фашизма отнюдь не исчерпывает сущности этой идеологии. Более того, союз "национальной буржуазии" и "интеллигенции", на котором, согласно некоторым аналитикам, будет основан грядущий русский фашизм, представляет собой яркий пример того, что, на самом деле, совершенно чуждо фашизму как мировоззрению, как доктрине, как стилю. "Доминация национального капитала" - это марксистское определение фашистского феномена. Оно абсолютно не учитывает специфической философской саморефлексии фашистской идеологии, сознательно игнорирует базовый, корневой пафос фашизма.

     Фашизм - это национализм, но национализм не какой-нибудь, а революционный, мятежный, романтический, идеалистический, апеллирующий к великому мифу и трансцендентной идее, стремящийся воплотить в реальности Невозможную Мечту, родить общество героя и Сверхчеловека, преобразовать и преобразить мир. На экономическом же уровне для фашизма характерны, скорее, социалистические или умеренно социалистические методы, подчиняющие личные, индивидуальные экономические интересы принципам блага нации, справедливости, братства. И наконец, фашистский взгляд на культуру соответствует радикальному отказу от гуманистической, "слишком человеческой" ментальности, т.е. от того, что составляет суть "интеллигенции". Фашист ненавидит интеллигента как вид. В нем он видит замаскированного буржуа, претенциозного мещанина, болтуна и безответственного труса. Фашист любит зверское, сверхчеловеческое и ангелическое одновременно. Он любит холод и трагедию, он не любит тепла и комфорта. Иными словами, фашизму претит все то, что составляет сущность "национал-капитализма". Он борется за "доминацию национального идеализма" (а не "национального капитала") и против буржуазии и интеллигенции (а не за нее и не вместе с ней). Точно определяет фашистский пафос знаменитая фраза Муссолини: "Вставай, фашистская и пролетарская Италия!"

     "Фашистская и пролетарская" - такова ориентация фашизма. Рабочая и героическая, воинственная и созидательная, идеалистическая и футуристическая идеология, не имеющая ничего общего с обеспечением дополнительного государственного комфорта торгашам (пусть даже тысячекратно национальным) и синекуры для социально паразитирующей интеллигенции. Центральные фигуры фашистского государства, фашистского мифа - крестьянин, рабочий, солдат. Вверху, как высший символ трагической борьбы с роком, космической энтропией - божественный вождь, дуче, фюрер, сверхчеловек, реализующий в своей надиндивидуальной персоне предельное напряжение национальной воли к подвигу. Конечно, где-то на периферии есть здесь место и честному гражданину-лавочнику и университетскому профессору. Они тоже надевают партийные значки и выходят на праздничные митинги. Но в фашистской реальности их фигуры блекнут, теряются, отступают на задний план. Не для них и не ими делается национальная революция.

     В истории чистый, идеальный фашизм не получил прямого воплощения. На практике насущные проблемы прихода к власти и наведения хозяйственного порядка заставляла фашистских лидеров - и Муссолини, и Гитлера, и Франко, и Салазара - заключать альянсы с консерваторами, национал-капиталистами, крупными собственниками и главами концернов. Но этот компромисс всегда кончался для фашистских режимов плачевно. Фанатический антикоммунизм Гитлера, подогреваемый германскими капиталистами, стоил Германии поражения в войне с СССР, а поверивший в честность короля (выразителя интересов как раз крупной буржуазии) Муссолини был им же сдан в 1943 г. ренегатам Бардольо и Чано, бросившим дуче в тюрьму и тут же кинувшимся в объятия американцев.

     Дольше всех удалось продержаться Франко, да и то за счет уступок либерально-капиталистическим Англии и США и отказу от поддержки родственных идеологически режимов стран Оси. Кроме того Франко настоящим фашистом не был. Национал-капитализм - это внутренний вирус фашизма, его враг, залог его вырождения и гибели. Национал-капитализм никак не является сущностной характеристикой фашизма, будучи, напротив, случайным и противоречивым элементом в его внутренней структуре.

     Следовательно, и в нашем случае, в случае нарастающего русского национал-капитализма, речь идет не о фашизме, а о попытке заранее извратить то, чего нельзя избежать. Такой псевдофашизм можно назвать "превентивным", "упреждающим". Он спешит заявить о себе до того, как в полной мере родится и окрепнет в России фашизм подлинный, настоящий, радикально революционный и последовательный, фашистский фашизм. Национал-капиталисты - это бывшие партийные руководители, привыкшие властвовать и унижать народ, ставшие затем из конформизма "либерал-демократами", а ныне, когда этот этап закончился, принявшиеся столь же рьяно рядиться в национальные тоги.

     Партократы, вместе с услужливой интеллигенцией, превратив в фарс демократию, видимо, решительно собрались загадить и отравить наступающий на общество национализм. Сущность фашизма - новая иерархия, новая аристократия. Новизна состоит как раз в том, что иерархия строится на естественных, органичных, ясных принципах - достоинство, честь, мужество, героизм. Ветхая иерархия, которая стремится протащить себя сегодня в эру национализма, как и прежде, основана на конформистских способностях: "гибкость", "осторожность", "вкус к интригам", "подхалимство" и т.д. Явный конфликт между двумя стилями, двумя человеческими типами, двумя ценностными системами неизбежен.       (обратно)

2. Русский социализм
      Совершенно неправомочно называть фашизм "крайне правой" идеологией. Это явление гораздо точнее характеризуется парадоксальной формулой "Консервативная Революция". Это сочетание "правой" культурно-политической ориентации - традиционализм, верность почве, корням, национальной этике - с "левой" экономической программой - социальная справедливость, ограничение рыночной стихии, избавление от "процентного рабства", запрещение биржевых спекуляций, монополий и трестов, примат честного труда. По аналогии с национал-социализмом, который часто называли просто "немецким социализмом", о русском фашизме можно говорить как о "русском социализме". Этническая спецификация термина "социализм" в данном контексте имеет особый смысл. Речь идет об изначальной формулировке социально-экономической доктрины не на основе абстрактных догм и рационалистических законов, но на основе конкретных, духовно-этических и культурных принципов, органически сформировавших нацию как таковую. Русский социализм - это не русские для социализма, но социализм для русских. В отличие от жестких марксистско-ленинских догматов, русский национальный социализм исходит из того понимания социальной справедливости, которое характерно именно для нашей нации, для нашей исторической традиции, для нашей хозяйственной этики. Такой социализм будет более крестьянским, чем пролетарским, более общинным и кооперативным, чем государственным, более регионалистским, чем централистским - все это требования русской национальной специфики, которая найдет свое отражение в доктрине, а не только на практике.       (обратно)

3. Новые люди
      Строить такой русский социализм должны новые люди, новый тип людей, новый класс. Класс героев и революционеров. Останки партноменклатуры и их ветхий строй должны пасть жертвой социалистической революции. Русской национальной революции. Русские истосковались по свежести, по современности, по неподдельному романтизму, по живому соучастию в каком-то великом деле. Все то, что им предлагается сегодня, либо архаично (национал-патриоты), либо скучно и цинично (либералы).

      Танец и атака, мода и агрессия, чрезмерность и дисциплина, воля и жест, фанатизм и ирония забурлят в национальных революционерах - юных, злых, веселых, бесстрашных, страстных и не знающих границ. Им - строить и разрушать, править и исполнять приказания, осуществлять чистки врагов нации и нежно заботиться о русских стариках и детях. Гневным и веселым шагом приблизятся они к цитадели ветхой, прогнившей Системы. Да, они кровно жаждут Власти. Они знают, как ей распорядиться. Они вдохнут в общество Жизнь, они ввергнут народ в сладостный процесс творения Истории. Новые люди. Наконец-то умные и отважные. Такие, как надо. Воспринимающие внешний мир как удар (по выражению Головина).

      Французский фашистский писатель Робер Бразийяк перед самой смертью произнес странное пророчество: "Я вижу, как на Востоке, в России восходит фашизм, фашизм безграничный и красный".

      Заметьте: не блеклый, коричневато-розоватый национал-капитализм, а ослепительная заря новой Русской Революции, фашизм безграничный, как наши земли, и красный, как наша кровь.       (обратно)

Ноябрь 1997 г.